"Для немцев война и холокост это семейная история?"

На вопрос внука о том, считал ли он в то время, что расистские законы, запрещающие евреям занимать должности на государственной службе и позволяющие систематически отбирать у них собственность, являются несправедливыми, старик ответил: «Нет, мы не видели в этом несправедливости. Требовалось идти в ногу со временем, эпоха была такая. Средства массовой информации тогда не играли той роли, которую они играют сейчас».

Приходилось держать рот на замке»
Тем не менее, Ганс Германн не вступал в Национал-социалистическую партию. В 2005 году он рассказал, что не одобрял погром, организованный в так называемую «Хрустальную ночь», когда 9 ноября 1938 года тысячи еврейских магазинов и синагог были разгромлены и сожжены.
«Это было неправильно. Мы возмущались насилием и поджогами синагог, не одобряли подобных действий, - вспоминал пожилой мужчина, - такие методы применяли СА и СС, а мы их отвергали. … Однако мы не могли ничего сделать, приходилось держать рот на замке».
На вопросы о захвате Польши и массовых казнях гражданских лиц Ганс Германн дал уклончивые ответы. Сначала он назвал отношения между немецкой армией и поляками «дружественными», а затем заявил, что ничего не ведал о расстрелах мирных граждан.

Однако когда Мориц на него надавил, дед признал, что знал об убийствах, совершенных СС, но добавил, что солдаты и офицеры вермахта не имели с этими акциями ничего общего. Такая точка зрения является типичной для людей, верящих в давний миф о том, что солдаты регулярной армии не принимали участия в массовых зверствах.
По словам Пфайффера, его дед равнодушно отнесся к страданиям поляков, потерявших 6 миллионов человек во время Второй мировой войны. Подобное отношение опять-таки типично для многих немцев, принадлежащих к военному поколению.
В 1941 году Ганс Германн принял участие в операции «Барбаросса», в рамках которой немецкие войска вторглись в Советский Союз, в качестве офицера 208 полка 79 пехотной дивизии. Старик заявил, что не знал о преступных распоряжениях командования, таких, например, как печально известный «приказ о комиссарах», гласивший, что всех политруков, обнаруженных среди пленных, предписывается немедленно расстреливать.

Трудно поверить»
На вопрос об этом приказе Ганс Германн ответил: «Я не знаю об этом, ничего подобного не слышал. Наша часть продвигалась позади войск, ведущих боевые действия, которые и брали пленных».
Пфайффер опроверг заявление деда о том, что его часть не брала пленных. Изучив послужной список 79 пехотной дивизии, он обнаружил, что только за период с 5 по 31 августа 1941 года ее военнослужащие взяли в плен 5.088 советских солдат и офицеров. За период с 20 по 25 сентября число пленных составило 24 тыс. человек.
Даже те из пленных, кого не расстреляли на месте, имели чрезвычайно мало шансов на выживание. Из 5,7 млн. солдат и офицеров Красной армии, взятых в плен гитлеровцами во время Второй мировой войны, более 3 млн. (почти 60%) погибли.

Пфайффер считает, что его дед, командир роты, которая находилась на передовой линии фронта, не мог не знать о приказе, предписывающем расстреливать всех захваченных комиссаров. Историк пишет, что не может с точностью утверждать, что его деду приходилось принимать подобные решения. Однако исторические документы свидетельствуют о том, что военнослужащие 79 пехотной дивизии выполняли тот злополучный приказ.
Кроме этого, есть документальные свидетельства того, что 6 армия, в которую входила дивизия Ганса Германна, проводила акции, связанные с массовыми убийствами, т.е. являвшиеся военными преступлениями. Ее военнослужащие даже принимали участие в массовом расстреле евреев в украинском местечке Бабий Яр в сентябре 1941 года, число жертв которого составило 33.771 человек.

По словам Пфайффера, «трудно поверить» в то, что его дед ничего не знал о массовых убийствах.
Вот что еще рассказал Ганс Германн: «Большевики являлись нашими врагами, это было совершенно ясно, и нам приходилось руководствоваться данным принципом. Однако те, кто встречал нас хлебом-солью на пороге своих домов, не могли быть врагами, и мы относились к ним хорошо». Старик ничего не сказал о судьбе людей, не встречавших немецкие войска хлебом-солью.

Очарованная речью фюрера»
В своей книге Пфайффер также приводит выдержки из некоторых писем своей бабушки Эдит, свидетельствующие о том, что она была пылкой сторонницей Гитлера. Вот, что женщина писала мужу 8 ноября 1943 года, делясь впечатлениями о выступлении нацистского вождя: «Я просто очарована речью фюрера, до сих пор нахожусь под влиянием его слов. Они, как всегда, волнуют и вдохновляют. Меня переполняет энтузиазм! … Я чувствую в себе силы для того, чтобы вырывать деревья с корнем».
В своих рассказах Ганс Германн подверг резкой критике бомбежки немецких городов союзной авиацией: «Как такое возможно? Ведь они бомбили гражданское население!» Однако старик и словом не обмолвился о рейдах немецких самолетов на Роттердам и Ковентри в 1940 году.
Попав в плен к американцам во французском городе Мец в октябре 1944, он снова встретился с женой только в марте 1946 года.

Пфайффер пришел к выводу, что его дед не лгал в их беседах, а просто делал то, что миллионы немцев делали после войны – отрицали вину и принижали свою роль, чтобы уменьшить ответственность.
Результатом их поведения стал очень удобный миф, родившийся сразу после поражения Германии. Он гласил, что народ был одурачен кучкой преступников, которые и несут полную ответственность за ужасы Холокоста, а рядовые граждане Германии сами являются жертвами.
Германия давно отвергла эти заблуждения. Тем не менее, по признанию самого Пфайффера, его книга не содержит ответа на главный вопрос, вопрос, касающийся его нежно любимых дедушки и бабушки, которые являлись опорой семьи много лет.
«Почему они, вполне нормальные люди, не протестовали против массовых убийств? Почему мой дед даже в 2005 году не признал своей вины? Почему не чувствовал стыда и не сочувствовал жертвам?»

Нравственное умопомешательство»
На вопрос о том, разделяет ли он, по его мнению, коллективную вину за Холокост, Ганс Германн ответил: «Ни в коем случае. Нет никакой коллективной вины. Даже в современных исторических исследованиях понятие ответственности дифференцируется. Говорят о вине отдельных лиц и групп людей».
Пфайффер пишет о том, что его дедушка и бабушка заразились тем «нравственным умопомешательством», которым страдали многие немцы во время и после Второй мировой войны: «Симптомами этой болезни являются эмоциональная холодность, отсутствие самокритичности и абсолютный эгоизм, позволяющие поддерживать жестокие методы, принимать их как должное и даже оправдывать, если они применяются по отношению к врагу».
Убийственные слова. Пфайффер считает, что у представителей того поколения, возможно, просто не было выбора. Им приходилось подавлять в себе чувство вины, чтобы продолжать жить в трудные послевоенные годы, когда вся энергия людей была направлена на поиск средств к существованию. «Это естественная реакция человека, тогда она была необходима», - утверждает историк.

Процесс «преодоления прошлого» (Vergangenheitsbewaltigung) получил новый толчок во время студенческих акций протеста, имевших место в 1968 году.
Для многих расплата за грехи пришла далеко не сразу. В своей книге «Вторая вина», вышедшей в свет в 1987 году, немецкий публицист Ральф Джордано (Ralph Giordano) писал о том, что люди не хотят сознаваться в своих преступлениях, а нацистские преступники, живущие в Западной Германии, даже процветают.
Пфайффер надеется на то, что, прочитав его книгу, другие дети и внуки людей, живших в то время, последуют его примеру: «Я не думаю, что подобные беседы вобьют клин между родственниками, наоборот, они должны сплотить семью».
Первоначально ученый намеревался написать историю своей семьи, причем для личного пользования. Расспросив деда, он записал его рассказы, отредактировал текст и представил труд на суд семьи во время рождественских праздников 2005 года.