Интересные и познавательные рассказы(не личного сочинения)

Знаю, знаю. Гадкий утенок! Кто бы мог подумать! Дай я тебя поцелую! — И поскольку сильнее всех прочих инстинктов в Саре Соломоновне был развит, как говорит моя мать, “кормительный”, она, повернувшись в своем кресле к “свите”, потребовала: — Что вы себе думаете?! Вы думаете покормить ребенка?! А мне по такому случаю — рюмку водки. Вы знаете — только “Столичной”.— Вам водку запретили врачи, Сарочка, — вмешалась тетя Инна. — Вам нельзя. У вас сердце.
— Мне — можно, — угрожающе-требовательным тоном высказалась по поводу “Столичной” Сара Соломоновна. Явилась запотевшая бутылка “Столичной”. Принесли мою любимую фаршированную рыбу, правда, предварительно выложив ее на тарелку из стеклянной консервной банки фабричного изготовления. Принесли гору фруктов.
— Тебе здесь вкусно? — поинтересовалась Сара Соломоновна, не притрагиваясь к еде. — Тебе здесь хорошо, а? Сначала я выпью за твою мамочку, потом — за тебя.
— Сара, — осторожно дотронулся до руки Сары Соломоновны сильно постаревший Абрам Моисеевич, — только одну.
— Абрам, примите руки, — приказала ему Сара Соломоновна. Абрам Моисеевич руки “принял”. И уже обращаясь ко мне: — Фаршировать рыбу здесь не умеют. Здесь умеют делать красивых детей, а рыбу — нет. Ты помнишь мою рыбу на Столярном?
— Я все помню, тетя Сара, все.

Да? Дай я тебя поцелую! Тебе в Америке понравилось? Что понравилось? Доллары? Мазлдов! Мне тоже. Мельтцеры просили меня остаться в Чикаго. Но шекели мне тоже нравятся. Ты вернешься в Россию? Правильно. Ты думаешь, у вас там все еще будет хорошо? Наверное, будет. Если, конечно, вы не будете мешать другим жить, как они хотят. Ведь это так просто! Я всегда жила как я хотела, ты знаешь. Но я давала жить другим.— Мама вас часто вспоминает. Она всех вас помнит. Всех.
— Еще бы! Береги свою мамочку. Она тебе еще пригодится. Ты знаешь, что такое еврейская женщина? Она или самая красивая, или самая умная, или самая больная. К последнему мы особенно приспособлены. И русские женщины тоже все умеют. Они умеют рожать удачных детей. Умеют петь. Умеют пить. Умеют работать. А вот болеть они не умеют. Почему-то. Может быть, потому они живут трудной жизнью и редко бывают счастливы. Пусть твоя мамочка будет счастлива в тебе. Ты постараешься, да?
— Да.
— Я так и знала. Дай я тебя поцелую!

ПОСТ СКРИПТУМ

Вчера я прочитал эти записи моей матери. Она меня внимательно слушала, а затем спросила:
— Ты для кого это написал? Если для антисемитов, то поздно: легче дождаться конца света, чем конца темноты. Если для русских, то рано: когда мы прекратим хлопотать о собственном величии, мы, возможно, оценим величие других. И тогда только русские мальчики из приличных семей прекратят резать евреев в синагогах, а наше родное правительство станет охранять достоинство других людей и целых народов.
— Я написал это для себя, — ответил я, лукавя. — И для тебя.
— Для меня? Для меня ты можешь сходить за кефиром.
— Ну, может быть, еще для Егорки, — вспомнил я о своем двенадцатилетнем внуке. — Я надеюсь, он меня поймет.
— К сожалению, это зависит не только от тебя. А за Сару Соломоновну тебе от меня спасибо. Ступай. Я что-то устала. Да, и не забудь сходить за кефиром. Пока не началось.
Июль 1999 года

Искрометный одесский юмор в сочетании с историчекой реальностью..........********magazines.russ.ru/continent/2002/111/trif.html

Две версии-две морали старой Ассирийской сказки:Муравей и кузнечик
Муравей и кузнечик. Две версии-две морали

СТАРАЯ ВЕРСИЯ
Муравей усердно работает в испепеляющей жаре на протяжении всего лета,
строит свой дом и запасается на зиму.
Кузнечик думает, что Муравей дурак и смеется, танцует и играет всё лето
напролёт ..
Зима пришла, Муравей в тепле и сыт.
Кузнечик не имеет ни еды ни жилья, так что он умирает в холоде.
Мораль этой истории: буть ответственным за себя!

Муравей усердно работает в испепеляющей жаре и под дождём на протяжении
всего лета, строит свой дом и запасается на зиму.
Кузнечик думает, что Муравей дурак и смеется, танцует и играет всё лето
напролёт
Пришла зима, дрожащий кузнечик созывает пресс-конференцию и требует
объяснения почему муравью позволенно быть в тепле и хорошо накормленным, в
то время как он холодный и голодный.
CBS, NBC, PBS, CNN, ABC прибегают чтобы сфотографировать дрожащего кузнечика
рядом с видео муравья в своем уютном доме за столом заполненым едой.
Америка потрясена таким резким контрастом.
Как это может быть, чтобы в стране с таким богатством, этому бедному
кузнечику позволено страдать?

Kermit the Frog1 появляется на Oprah2 ток-шоу с кузнечиком, и все плачют,
когда они поют "Нелегко быть зелёным."
ACORN3 устраивает демонстрацию перед домом муравья, где телевизионные
станции снимают групповое пение: "Мы победим". Группа Отца Jeremiah Wright4
на коленях молит Бога за кузнечика
Президент Обама осуждает муравья и обвиняет президента Буша, президента
Рейгана, Христофора Колумба, и папу Римского за бедствия кузнечика.
Нэнси Пелоси & Гарри Рид восклицают в интервью с Ларри Кингом, что муравей
разбогател из-за эксплуатации кузнечика, и оба требуют немедленного
увеличения налога на муравья, чтобы заставить его оплатить свою долю.
Наконец, КСРТ представляет проект Закона "Экономического Равенства и Против
Кузнечиков" имеющего обратную силу с начала лета

Муравья оштрафовывают за то, что он не нанял пропорциональное количество
зеленых жуков и, так как у него ничего не осталось, чтобы оплатить налоги,
Государственный Зелёный Царь конфискнет его дом отдаёт его кузнечику.
Как мы видим история заканчивается - кузнечик и его халявные друзья доедают
последние остатки муравьиных запасов, в то время как в государственый дом в
котором он живёт и который, как вы помните, был старым домом муравья,
разрушается на глазах, потому что кузнечик не в состоянии поддерживать его.

Муравьей исчезает в снегу, никто его больше никогда не видел.
Кузнечика находят мертвым в инциденте, связанным с наркотиками, и
заброшенный дом заселяется бандой пауков, которые терроризируют пришедший в
упадок, но когда-то процветающей и мирный район ..
Вся страна разрушается и тянет за собой весь свободный мир
Мораль: Будьте осторожны, когда вы голосуете.