Печальна и чиста,
Как жизнь, людьми любима,
Как жизнь, ты непроста,
Как жизнь, непостижима,
Музыка!
Везде, в любом краю,
Летишь ты с губ и клавиш .
Свистящую змею
И ту застыть заставишь,
Музыка!
Ты - и весенний гром,
И хлябь ночей ненастных,
Ты стала языком
Счастливых и несчастных,
Музыка!
Пусть в мире прижились
Лишь часть твоих мелодий,
Твоя безмерна власть
Над теми, кто свободен,
Музыка!
На свете каждый миг
Мелодия родится,
Ты - сладостный язык
Дождя, ручья и птицы,
Музыка!
Ты - немота светил,
Молчание тумана,
Боль тех, кто умер рано,
Музыка!
Ты - и весенний гром,
И хлябь ночей ненастных,
Ты стала языком
Счастливых и несчастных,
Музыка!
Пусть в мире прижились
Лишь часть твоих мелодий,
Твоя безмерна власть
Над теми, кто свободен,
Музыка!

Ежедневно, ежечасно,
Каждый миг существования
Слышу музыки прекрасной
Я знакомое звучание.
Вслушайся, она повсюду.
Слышишь, словно чьи-то руки
Из теченья наших судеб
Плавно извлекают звуки.
И в ушах звенящий ветер,
И полночных снов хрустальность,
Все, что только есть на свете,
Источает музыкальность.
Все, чем только еще можно
Чувств поджечь опасный порох,
И часы, что бьют тревожно,
И листвы спокойный шорох,
И глубокое молчание
В ритм дождя, что бьет по крыше,
Это музыки звучание.
Вслушайся и ты услышишь…
Миронов Сергей

Мне снилась музыка...
Я звуки чистые ловил
На острия дрожащих веток,
Ко мне летели соловьи,
Сквозь вьюгу пущенные светом.
Мне снилась музыка...
Всё — музыка, в конце концов,
И, требуя проникновенья,
Возникло музыки лицо,
Ускорив ритм сердцебиенья.
Мне снилась музыка...
И потрясенная до дна,
Душа входила в пору таянья...
Мне снилась музыка. Она
Легко меняла очертания:
Как облако и как волна,
Как снежный день, как ночь слепая,
То сладостна, то солона,
То на изгибах зелена,
То золотисто-голубая
Мне снилась музыка... Во мгле
Такая в ней светилась сила!
И всё, что было на земле.
Всё из неё происходило.

Когда и правая и левая рука
Чрез волшебство поют на клавишах двухцветных,
И звездною росой обрызгана тоска,
И колокольчики журчат в мечтах рассветных, -
Тогда священна ты,-ты не одна из нас,
А ты, как солнца луч в движении тумана,
И голос сердца ты, и листьев ты рассказ,
И в роще дремлющей идущая Диана.
Всего острей поет в тебе одна струна -
Чрез грёзу Шумана и зыбкий стон Шопена.
Безумие луны! И вся ты - как луна,
Когда вскипит волна, но падает, как пена.

Что может быть красноречивей рук?
Чувствительнее, мягче и нежнее?
Для музыканта Пальцы – образ! Слух –
Аккордов бесконечное движенье.
То звуки осторожны и тихи
Или задорны, жалостно – печальны.
Со всех сторон, снаружи, изнутри,
Возникшие нарочно и случайно.
Безумное шептание листвы
Осенним утром, ветра плач надрывный.
Я слышу дребезжанье темноты,
И шелест волн, и чайки крик унывный.
Все в музыке, в природе и во мне,
Сливается, расходится кругами…
Я таю. Наяву или во сне,
Как млечная дорога под ногами.

Какой тяжелый, темный бред!
Как эти выси мутно-лунны!
Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свете струны!
Кому ж нас надо? Кто зажег
Два желтых лика, два унылых...
И вдруг почувствовал смычок,
Что кто-то взял и кто-то слил их.
"О, как давно! Сквозь эту тьму
Скажи одно: ты та ли, та ли?"
И струны ластились к нему,
Звеня, но, ластясь, трепетали.
"Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? довольно?.."
И скрипка отвечала да,
Но сердцу скрипки было больно.
Смычок все понял, он затих,
А в скрипке эхо все держалось...
И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось.
Но человек не погасил
До утра свеч... И струны пели...
Лишь солнце их нашло без сил
На черном бархате постели.

Бальмонт. Эльф (1916)
{под впечатлением музыки Скрябина}
Сперва играли лунным светом феи.
Мужской диез и женское - бемоль -
Изображали поцелуй и боль.
Журчали справа малые затеи.
Прорвались слева звуки-чародеи.
Запела Воля вскликом слитных воль.
И светлый Эльф, созвучностей король,
Ваял из звуков тонкие камеи.
Завихрил лики в токе звуковом.
Они светились золотом и сталью,
Сменяли радость крайнею печалью.
И шли толпы. И был певучим гром.
И человеку бог был двойником.
Так Скрябина я видел за роялью.

<span class="Apple-style-span" style="color: rgb(160, 82, 45); font-family: Verdana, sans-serif; font-size: 13px; line-height: 17px; "><p style="font-family: Verdana, sans-serif; font-size: 10pt; color: rgb(160, 82, 45); ">Звучало море в грани берегов.
Когда все вещи мира были юны,
Слагались многопевные буруны,
В них был и гуд струны, и рев рогов.
Был музыкою лес и каждый ров.
Цвели цветы, огромные, как луны,
Когда в сознанье прозвучали струны.
Но звон иной был первым в ладе снов.
Повеял ветер в тростники напевно,
Чрез их отверстья ожили луга,
Так первая свирель была царевна
Ветров и воли, смывшей берега.
Еще, чтоб месть и меч запели гневно,
Я сделал флейты из костей врага
* * * * * * * * * *Бальмонт Константин

<span class="Apple-style-span" style="color: rgb(68, 68, 68); font-family: Arial, Helvetica, sans-serif; font-size: 14px; line-height: 20px; ">Весенним утром рано-рано,
Звучит призывно фортепиано,
Поют балконы, окна, стены,
Играет кто-то вальс Шопена.
Несется музыка над садом,
Над суетою бренных дней,
Легко минуя все преграды,
Звучит Шопен в сердцах людей.
Уходит ночь и даль яснее,
Заря над городом встает,
Звучит мелодия, и с нею,
Уходит груз дневных забот.
На крышах солнца луч играет,
В права вступает новый день,
Но звуки вальса не смолкают.
* * * * * * Генрих Акулов

<span class="Apple-style-span" style="border-collapse: collapse; font-family: Arial, sans-serif; line-height: 14px; color: rgb(101, 101, 101); ">Бах
Здесь прихожане - дети праха
И доски вместо образов,
Где мелом - Себастьяна Баха
Лишь цифры значатся псалмов.
Разноголосица какая
В трактирах буйных и церквах,
А ты ликуешь, как Исайя,
О рассудительнейший Бах!
Высокий спорщик, неужели,
Играя внукам свой хорал,
Опору духа в самом деле
Ты в доказательстве искал?
Что звук? Шестнадцатые доли,
Органа многосложный крик -
Лишь воркотня твоя, не боле,
О несговорчивый старик!
И лютеранский проповедник
На черной кафедре своей
С твоими, гневный собеседник,
Мешает звук своих речей.